Э. У. Тозер
О Господь, наш Господь, нет никого, подобного Тебе, ни вверху - на небесах, ни внизу - на земле. Тебе принадлежат и величие, и достоинство. Все, что есть на небесах и на земле,- Твое; Твое царство, и Твоя сила, и Твоя слава во веки веков, о Боже, и Ты возвышаешься как глава над всем. Аминь.
Когда мы говорим о Боге как о существе трансцендентном*, мы, конечно, имеем в виду, что Он возвышается над всей сотворённой Им Вселенной настолько высоко, что человек даже не может себе это представить.
Однако для того, чтобы правильно об этом рассуждать, мы должны иметь в виду, что слово «высоко» обозначает здесь не физическое расстояние от земли, а качество бытия. Нас интересует не место в пространстве, не сама по себе высота, а жизнь.
Бог есть Дух, и для Него величина и расстояние не имеют значения. Однако Бог постоянно употребляет эти понятия как аналогии и иллюстрации, чтобы сделать Себя доступным нашему ограниченному пониманию.
Слова Бога, которые мы находим в книге пророка Исаии: «Ибо так говорит Высокий и Превознесённый, вечно Живущий…» (Ис. 57: 15) - дают ясное представление о высоте, но это потому, что мы, обитающие в мире материи, пространства и времени, мыслим материальными категориями и можем понять абстрактные идеи только тогда, когда они так или иначе сравниваются с материальными предметами. Стараясь освободиться от тирании естественного мира, человеческое сердце должно научиться использовать возвышенный язык, которым пользуется Дух для нашего наставления. Именно Дух наделяет значимостью материю, и в конечном счёте ничто не имеет никакой ценности без Духа.
От группы людей, пришедших полюбоваться красотой гор, отбилась маленькая девочка и потерялась. Тут же умонастроение этих людей изменилось. Восторженное восхищение величием природы уступило место отчаянию и страху за потерявшегося ребёнка. Люди разбрелись по всему склону горы, с тревогой звали ребёнка и тщательно осматривали каждый укромный уголок, где могла спрятаться малышка.
Чем вызвана эта внезапная перемена? Поросшая лесом гора по-прежнему возвышается до самых облаков в своей захватывающей дух красоте, но этой красоты теперь уже никто не замечает. Всё внимание людей направлено на поиски маленькой кудрявой девочки. Хотя она ещё совсем юная и очень маленькая, родителям и их друзьям она дороже, чем гигантская громада большой и древней горы, которой они восхищались всего лишь несколько минут назад. И такой взгляд разделили бы люди всего цивилизованного мира, ибо маленькая девочка может любить, смеяться, говорить и молиться, а гора не может. Качество бытия ребёнка определяет его ценность.
И всё-таки мы не должны сравнивать бытие Бога с чьим-либо другим бытием, подобно тому как мы только что сравнили ценность горы с ценностью ребёнка. Мы не должны думать о Боге как о высочайшем в восходящем ряду существ, который начинается от одноклеточных, затем переходит к рыбам и птицам, затем к млекопитающим, затем к человеку, затем к Ангелу, затем к Херувиму и, наконец, к Богу. Это означало бы наделить Бога высоким, даже, пожалуй, очень высоким положением, но одного этого было бы недостаточно; мы должны говорить о Боге как о трансцендентном существе в самом полном смысле этого слова.
Бог навсегда отделён от всего мира, Он пребывает в свете, к которому нельзя приблизиться. Он настолько же выше Архангела, насколько выше гусеницы, ибо пропасть, отделяющая Архангела от гусеницы, конечна, а пропасть между Богом и Архангелом бесконечна. Гусеница и Архангел, хотя и далеко отстоят друг от друга в ряду сотворённых существ, всё-таки имеют одно очевидное сходство: они оба сотворены. Они оба относятся к тому, что не является Богом, и отделены от Бога самой бесконечностью.
Желание молчать и сила, заставляющая произносить слова, всегда будут бороться друг с другом в сердце человека, который захочет говорить о Боге.
Как оскверненным смертным петь возможно
О милости Твоей и славе без конца?
Над нами в вышине - Твое подножье,
Лишь тени видим мы от Твоего лица...
Но мы знаем (и это служит для нас утешением), что именно Бог даёт нашим сердцам желание искать Его, даёт возможность в какой-то степени узнать Его и что Он рад даже самым незначительным нашим усилиям на пути познания Бога.
Если бы вдруг какой-нибудь святой, который провёл много времени вдали от мира, в общении с Богом, вернулся к людям, погрязшим в заботах, какой бессмысленной показалась бы ему их бесконечная болтовня! Какими странными и пустыми показались бы ему скучные, избитые и бесполезные слова, которые можно услышать в среднестатистической проповеди, произносимой из недели в неделю! И если бы этот святой заговорил, то он обязательно говорил бы о Боге. И разве он восторженным описанием Божества не привёл бы в восхищение своих слушателей? И, послушав его, разве мы согласились бы впоследствии слушать что-нибудь меньшее? Мы, конечно же, стали бы требовать от тех, кто учит нас, того, чтобы они говорили с нами с вершины Божественного видения или же совсем молчали!
Псалмопевец раскрыл нам психологию греха, сказав: «...нет страха Божия пред глазами его [беззаконника]» (Пс. 35: 2). Когда люди не боятся Бога, они, не колеблясь, нарушают Его законы. Страх перед последствиями не удаляет от греха, когда нет страха перед Богом.
В прежние времена о верующих людях говорили, что они «ходят в страхе Божьем» и «служат Господу со страхом». Каким бы близким ни было общение человека с Богом, какими бы смелыми ни были его молитвы, в основе его религиозной жизни лежало представление о Боге как о существе, вызывающем чувство благоговения и страха. Мысль о Боге, Который превыше всего и перед Которым Его рабы испытывают страх, красной нитью проходит через всю Библию. Этот страх перед Богом был чем-то большим, чем естественное понимание опасности; это был иррациональный страх, сильное осознание собственной неполноценности в присутствии всемогущего Бога.
Всякий раз, когда в библейские времена Бог являлся людям, они испытывали одно и то же - переполняющее душу ощущение страха и тревоги, щемящее чувство греховности и вины. Когда Бог заговорил с Авраамом, тот слушал Его распростёршись на земле. Когда Моисей увидел Господа в горящем кусте, он в страхе закрыл лицо, не смея взглянуть на Бога. Когда Бог явился в видении пророку Исаии, это заставило его воскликнуть: «Горе мне!..» - и признаться: «...погиб я! ибо я человек с нечистыми устами...» (Ис. 6: 5).
Пожалуй, самой страшной и самой чудесной встреча с Богом была у пророка Даниила. Вот как он описывает это событие: «Тело его как топаз, лицо его как вид молнии; очи его как горящие светильники, руки его и ноги его по виду как блестящая медь, и глас речей его как голос множества людей. И только один я, Даниил, видел это видение, а бывшие со мною люди не видели этого видения; но сильный страх напал на них, и они убежали, чтобы скрыться. И остался я один, и смотрел на это великое видение, но во мне не осталось крепости, и вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости. И услышал я глас слов его; и как только услышал глас слов его, в оцепенении пал я на лицо моё и лежал лицом к земле» (Дан. 10: 6-9).
Опыт этих людей показывает, что осознание Божественного превосходства быстро разрешает все противоречия между человеком и Богом. Желание бороться с Богом покидает человека, и он готов уже, подобно побеждённому Савлу, смиренно спросить Бога: «Господи! что повелишь мне делать?» (Д. Ап. 9: 6). И напротив, самоуверенность современных христиан, легкомыслие, лежащее в основе столь многих наших религиозных собраний, шокирующее неуважение к личности Бога - в достаточной степени свидетельствует о слепоте сердца. Многие называют себя последователями Христа, немало говорят о Боге и даже иногда молятся Ему, но не знают, Кто Он такой. «Страх Господень - источник жизни...» (Притч. 14: 27) - говорил Соломон, но этот целительный страх едва ли можно найти сегодня у христиан.
Однажды в разговоре со своим другом Эккерманом поэт Гёте затронул тему религии и заговорил о злоупотреблении Божественным именем. «Люди обращаются с Ним так, - сказал он, - будто это непостижимое и высочайшее Существо, Которое находится даже вне досягаемости мысли, является всего лишь равным им самим. Эти выражения: «Господь Бог», «дорогой Бог», «добрый Бог» - становятся для них, в особенности для служителей культа, которые каждый день не перестают повторять их, простыми фразами, ничего не значащими именами, которые не соотносятся ни с какой мыслью. Если бы эти люди находились под впечатлением от Божьего величия, они молчали бы, не желая назвать Его имя из чувства благоговения».
Господь бытия, Ты сидишь на престоле далеком,
А слава Твоя от светил льет лучистым потоком;
И центр, и душа каждой сферы - Ты Сам.
Как близок Ты любящим, кротким сердцам!
Господь всякой жизни, бурлящей во всем мирозданье,
Тепло Твое - это любовь, свет Твой - правды сиянье;
Престол ослепителен Твой, но в мольбе
И отблеска славы не просим себе...